Наши тьюторы не всё могут рассказать о своей работе. Ведь самое интересное – а именно, как происходит решение проблемной ситуации – лежит в сфере личного пространства семьи. Тьютор не может разглашать эти истории в силу профессиональной этики.

Благодарим нашу маму Наталью Воронову, которая очень честно и открыто рассказала о работе тьютора с семьёй.

Наталья Воронова:

– Всё началось в апреле 2017. Сыну 9 лет, 3 класс, идут весенние каникулы. И ничего не предвещает беды.
И тут ему ставят диагноз…

Мы не понимали, как дальше будем жить. Это была катастрофа. Мы плакали. Такое состояние продолжалось дня 3, потом мы как-то взяли себя в руки…

И в какой-то момент в нашей жизни появилась “Искорка”. Распахнула нам свои объятия. И вывела нас туда, где мы сейчас находимся.

С сыном в больнице лежала бабушка. В палату пришел сотрудник фонда с подарками, с контактами, с желанием помочь, с готовой инструкцией – какие возможности перед нами открываются.

Саша – ребёнок мужа от первого брака, и у нас есть общая дочь. Сын с полутора лет с папой, и хотя у мальчика есть своя мама, я занимаюсь его воспитанием, и мы жили одной большой дружной семьёй.

Потом случилось заболевание. Полтора года успешного лечения… И вдруг рецидив! Протокол лечения меняют в корне. Нужно ехать на трансплантацию…

Вот в этот момент мы понимаем, что проблемы накопились и их надо решать. Мамы мальчика рядом нет. Для него это важно в такой тяжёлый период. Младшая дочь обделена вниманием, она задаёт вопросы: “Мама, а ты меня вообще любишь? Или ты любишь Сашу?”
Муж не знает, как подойти к сыну, потому что тот сильно похудел, у него нет аппетита, его тошнит и рвет. Папа просто не знает, что с этим делать.

В итоге вся забота ложится на меня. Но я не чувствую ребёнка настолько, насколько чувствует родная мать в такой критичной ситуации.

И снова появляется “Искорка”. Нам назначают тьютора Татьяну Мохову. И она начинает разруливать наши проблемы одну за другой.
Сначала вводная беседа тьютора со мной. Потом встреча с участием мамы, папы и моим. Я впервые поговорила с мамой мальчика вот так – сидя за одним столом.

Со стороны тьютора во время организации встреч было такое бережное отношение ко всем нам, такое нежное… Мы решили все проблемы, которые были даже до болезни ребенка.

Сейчас прошло порядка 8 месяцев работы с тьютором. Что мы имеем? В жизни ребенка появилась мама. Она очень часто звонит. Она в курсе. У нас установлен контакт. Мы знаем, кто за что отвечает.

“Искорка” никуда не ушла, она заботится обо всей семье. Даже о младшей дочери, которая тоже пострадала в этой ситуации. Сейчас проблема ушла – дочь избавилась от своих страхов и не задаёт мне прежних вопросов.

Саша сейчас доволен, улыбается, с удовольствием выполняет какие-то свои обязанности по дому, знает, что у него есть мама, папа, я, младшая сестра.

У нас есть возможность индивидуальной терапии, есть возможность поехать на терапию с мужем.
У меня еженедельная групповая психотерапия. У детей есть творческие занятия – и там с ними тоже работает психолог.

Это и есть “курс на счастье в семье”, потому что у нас сейчас нормальная жизнь, даже несмотря на то, что есть по-прежнему посещения больницы, инъекции и прочее.

Тьютор с нами всегда на связи. Я Татьяне пишу, спрашиваю. И это всегда профессиональная помощь, после которой я знаю, что мне делать.

________
Проект социальной поддержки “Курс на счастье в семье” реализуется, благодаря поддержке Фонда президентских грантов.